Дети распада. Александр Степаненко
значит, ты не спал, – продолжала распинать меня Светка, – а со мной, значит, решил попробовать. Чтоб перед ней потом в грязь не ударить. Или еще для чего-то, а? Она вроде как такая вся из себя, а я, думаешь, значит, такая, что со мной можно? И ты при этом даже сказать мне по-человечески, что я тебе нравлюсь, не можешь себя заставить. Язык не поворачивается. Думаешь, значит, со мной всякий может?!
Что я мог на это ответить? Да, я и впрямь так думал. Еще вчера думал. Еще сегодня. Еще несколько часов назад. Но сейчас… сейчас – нет. Сейчас я так уже не думал. Сейчас это было с ее стороны несправедливо, это было жестоко, это было унизительно. Это было, наконец, просто мерзко, и это было так потому, что сейчас я не смог произнести то, что она хотела, и так, как она хотела, не из-за того, что это было неправдой. Сейчас я не мог этого сделать потому, что делать это я просто еще не умел. Я боялся того, что за этим последует, боялся, если оно последует, оказаться не на высоте. А она – размазывала меня за то, чего уже не было.
Еще час – и, возможно, все изменилось бы окончательно. Еще один час, и я бы привык к ней, и сумел бы одолеть свой страх. Еще один час, который был нужен нам для того, чтобы стать друг другу еще самую чуточку ближе, сделать тот самый, совсем небольшой, но, вместе с тем, решающий шажок к тому, чтобы начать друг другу доверять.
Но это часа она мне не дала. Она не дала его ни мне, ни себе. Она потребовала все, и сразу, и прямо в этот момент.
И в этот момент все рухнуло.
– Да пошла ты! – обида и гнев вернули мне дар речи. – Откуда я знаю, кому там и что с тобой можно?! Лезешь сама ко мне: так чем я хуже других?! Всем можно, а мне, значит, нельзя?!
Клейменова подскочила на месте, как ужаленная.
– Что?! Кому?! Кому это – всем?! – завопила она.
– Башку своего, небось, как меня, не отчитываешь?! – сжав зубы от злости, процедил я.
Знакомая уже мне гримаса боли перекосила ее лицо. Но мне не стало ее жалко.
– Что?! Моего?! Что ты несешь?! – понизив голос, сказала она, отвернувшись в сторону. – Да я, если хочешь знать… – начала она и осеклась. – Ты, что, и правда думал, что я с тобой вот так сразу трахаться побегу, если только поманишь? Ну и что, что я сама к тебе… Ну да, нравишься ты мне, и встречаться, да, хотела бы… и зачем мне это скрывать? Но это же не значит, что я…
– Мы не будем встречаться, – жестко перебил ее я. – Уходи. Или я сам уйду сейчас. Вообще домой уеду.
– Но ты же сказал, что я нравлюсь тебе? – тихо, почти неслышно прошептала она.
– Я соврал, – ответил я. – Ты мне не нравишься.
Это была неправда. Я врал как раз, когда говорил это. Светка не смотрела на меня, а я смотрел на нее искоса и видел, как она борется с собой. Наверное, в этот момент мы еще оба все-таки могли пойти на попятный. Но я был обижен и не верил ей, а она… не знаю, что – она… Она, как я и ожидал, поборов себя, завершила все на достойной ноте:
– Ну и хер с тобой, Семенов! – сказала она и, оттолкнув меня, стала вылезать