Последнее слово. Книга первая. Людмила Гулян
меча.
– Пока ни одного, милорд, – поспешил успокоить патрона Руперт. – Но я слышал овечье блеянье – оттуда, с другой стороны.
Они спешно вернулись к месту стоянки. По приказу Лэнгли солдаты, давясь последними кусками еды, торопливо уселись на лошадей. Держа наизготовку копья и прикрываясь щитами, отряд быстрой рысью обогнул холм.
Северный склон был более крутым и каменистым; покрытую скудной растительностью поверхность его прорезала узкая, извилистая расщелина, по дну которой струился ручеек: очевидно, где-то там, наверху, били родники. У самого подножия холма вода собиралась в небольшую запруду; вытекавший из нее мелководный поток, мелодично журча, по каменистому руслу устремлялся в раскинувшийся неподалеку лес.
Они не увидели ни жилья, ни вожделенного овечьего гурта.
– Может, тебе послышалось? – проговорил, наконец, Лэнгли.
Приподнявшись в седле, де Манс напряженно всматривался в склон возвышающейся перед ними горы.
– Я не мог ошибиться, милорд, – заявил он уверенно. – Они точно здесь.
Пристальный, обшаривавший каждый выступ и валун взор его задержался на большом скальном обломке, приткнувшемся рядом с расщелиной на изрядной высоте.
– Ничего не вижу, – заявил Лэнгли, проследив его взгляд.
– Отсюда – нет, – и сквайр, щелкнув языком, повернул коня и принялся взбираться по склону.
Растянувшийся цепочкой по одному отряд последовал за ним. Лошади переступали осторожно, стараясь не поскользнуться на каменистой почве. Лишь добравшись до обломка скалы, люди увидели хижину: сложенное из камней приземистое, кособокое строение прилепилось к внутренней стороне громадного замшелого валуна. Небольшое пространство перед ней было обнесено высоким плетнем; внутри сгрудились десятка полтора овец.
Де Манс издал торжествующее восклицание:
– Ха! Что я говорил, милорд?
Завидя приближающихся людей, овцы громко, жалобно заблеяли.
– Что за дьявольщина? – с высоты седла Лэнгли недоуменно уставился на ринувшихся в их сторону животных.
Овцы пребывали в плачевном состоянии: их длинная шерсть покрылась комьями засохшей грязи, и они казались совершенно истощенными. Столпившись у изгороди перед всадниками, они тянули к ним морды с глупыми, вытаращенными глазами и болтающимися языками.
– Иезус, – поразился Деверо. – Да они подыхают с голоду!
Спешившись, он подошел к плетню и потянулся к запертой калитке. И услышал предостерегающий возглас Лэнгли:
– Стой! Не делай этого!
Из наполовину отворенной дощатой двери хижины выскочил, как показалось Деверо, пони. Серебристо-серый, лохматый, и удивительно длинноногий. И только когда «пони», подлетев к ограде, оглушительно щелкнул невероятно острыми клыками прямо у его руки, он осознал свою ошибку. И быстро отступил назад: громадный волкодав с глухим, яростным рычанием бесновался по другую сторону плетня.
Деверо